Трое суток после бессмертия

Этот фильм Владимира Довганя особенно важно пересмотреть сейчас – не только в связи с приближающимся юбилеем Победы, но и для сравнения с неплохой, в общем-то (для кино РФ) новинкой российской киноиндустрии – «Битвой за Севастополь», которой все сейчас так восхищаются.

В аннотации неточность – наша армия тогда еще не называлась «Советской» следовало бы написать «двенадцать матросов, солдат и командиров Красной армии»/

Собственно – фильм и начинается с того, что камера представляет их зрителю, пользуясь временным затишьем. Ведь эти двенадцать – воюют, обороняют один из дотов, скорее всего, в последней системе укреплений в Маккензиевых горах. Обороняют, не понимая, почему вдруг утих фашистский натиск, еще на зная, что Севастополь – сдан. «Героически оставлен». Их положение драматично, но не безнадежно, считает «сборная» команда морпехов, матросов и бойцов под командой безымянного капитана-лейтенанта (В. Заманский). И только когда вернувшиеся разведчики приносят сводку, что «Севастополь оставлен, героические бойцы и матросы – эвакуированы», они понимают, что оставлены против всей немецкой армии. Одни? – скорее всего, если не считать двух детишек, которых разведчики спасли из разбомбленного дома и спасенной при вылазке из дота молодой женщине-археологе.

Теперь в маленьком отряде – две юные женщины (археолог и связистка отряда), двое ребятишек (многого в таком жестоком фильме от маленьких актеров Иры Пухтеевой и Вити Власова не понадобилось, дети действительно смотрели и запоминали), и капитан-лейтенант принимает два решения. Первое – он назначает самого авторитетного бойца, Захара Петровича (Николай Крюков), на роль комиссара. Второе – принимает решение прорываться к берегу.

На этом пути – как знают современные зрители, берег уже контролировался немецкой армией за исключением некоторых пунктов и проходит жизнь бойцов, проходит весь фильм. Удивительно, что при самых современных кинематографических и компьютерных наработках, ни нашему, ни зарубежному кинематографу не удастся создать фильм, в котором ярость была бы так зрима, достигала такого накала. Чего стоят сцены прорывов, или когда комиссар Петрович первым идет на мины! А сцены во «временном концлагере»? расстрел пленного. Танцующего «яблочко» на башне танка по эпичности напоминал бы лучшие кадры Ройзмана, если бы артист В.Волчек не умудрился бы изобразить своего «майора гестапо» просто неуместно (для такого фильма) карикатурно. Но в остальном – фильм потрясает яростной неумолимостью. Интересно, в фильме явно есть мат, какая же война без мата, – но его целомудренно не озвучивают, - не то, что нынешние! – зато губы окруженцев шевелятся очень уж выразительно!

Правда, кроме Волчека в эпизоде, никто фильм-трагедию особо не портит, хоть и возникает ощущение, что наш великий мэтр бардовской песни Булат Шавлович выдал песню для ТАКОГО кино только, «чтоб отписаться». Впрочем, не буду судить, ведь «только трусы не любят песен", как говорит в фильме разведчик Прохоров